Специальный корреспондент ФК в Токио об изучении современной русской философии в Японии
Современной русской мысли посвящена часть шестого, сентябрьского, номера японского журнала Genron за 2017 год (яп.言論, Катакана: ゲンロン). С японского название переводится как «Выступление» или «Дискуссия». Genron –– комьюнити genron.co.jp/en и независимая компания, которая занимается издательской деятельностью и управляет Genron café, известной в Токио площадкой для обсуждения литературно-философских и политических вопросов. Его основатель и главный идейный вдохновитель –– Хироки Азума(東 浩紀) –– весьма примечательный и, как сказали бы во Франции, «агонистический» персонаж, любитель провокационных тезисов и полемических гипербол. В девяностые годы Азума (р.1971) начал вполне успешную академическую карьеру как философ и арт-критик, преподавал в Университете Васеда и Техническом Университете Токио. Его работа, осмыслявшая феномен «отаку» как особую разновидность японского пост-модерна (Dobutsuka-suru Postmodern, 2001, англ. Otaku: Japan's Database Animal, 2009), переведена на многие языки, но пока не на русский. Также он известен сотрудничеством с прославленным японским художником Такаси Мураками и концептуализацией «Superflat» –– течения в современном японском искусстве, обыгрывающем клише анимэ и манги. Но затем рамки японской академии стали слишком тесны для него (как, впрочем, и жесткие форматы японских медиа, которые фраппировала его агрессивная манера вести дискуссию), и Азума отправился в самостоятельное плавание, основав Genron.
В предисловии к тематическому номеру Азума признается в любви к России и вспоминает об увлечении русской литературой в студенческие годы. На территории бывшего Союза он бывает каждый год: Genron организует экскурсии в Чернобыль для любителей экстремального туризма из Страны восходящего солнца.
В выборе тематики номера сказывается японский вкус к крайностям: главное внимание уделяется подъему русского национализма. Последний понимается достаточно широко: так «крайним националистом» или «русским Мисимой» назван Прилепин, публицистическим выступлениям которого посвящена статья Такаси Мацусита «Захар Прилепин или герой в эпоху пост-правды». Также не обойден вниманием любимец иностранной прессы –– Александр Гельевич Дугин.
Интерес представляет прежде всего карта современной русской мысли и сопутствующая ей хронология. Десятка наиболее репрезентативных российских мыслителей по мнению составителей номера выглядит так: Б. Гройс, А. Эткинд, В. Подорога, А. Магун, А. Дугин, О. Аронсон, М. Эпштейн, З. Прилепин и почему-то Лев Гудков (есть такой человек-социолог из Левада-центра). Набор джентельменский во всех смыслах слова: из женщин только Ирина Жеребкина из Харькова (Тем, кто жалуется на сексизм в отечественной науке стоит однажды побывать на конференции в Японии. Впрочем, они пытаются исправится и в последнее время «позитивно дискриминируют» женщин в академии). Портреты мыслителей, как тут принято, выполнены в традиционной японской технике дружеского шаржа. Но картинок не будет, так как в Японии с авторскими правам строго, бесплатного контента также практически нет. Журнал, к слову, стоит 2400 йен, или 1200 рублей по текущему курсу. В Японии дорого стоит любая научная литература, но при этом хорошо развит рынок букинистической литературы, где можно найти за бесценок книги пять лет назад стоившие долларов 30.
Статья «Пост (модерн) побежденных» известного специалиста по современным политическим процессам Кёхея Норимацу посвящена русскому постмодерну, бессмысленному и беспощадному. Проводится довольно любопытная параллель между российской и японской ситуацией «пост-модерна» как следствия поражения в войне с Америкой: во Второй Мировой в случае Японии и Холодной –– в случае СССР. Также имеются переводы статей: «Этапы и проблемы в разработке четвертой политической теории» Дугина –– как образец геополитических фантазий Александра Гельевича и «Негативность в коммунизме» Артемия Магуна –– интересные размышления о падении коммунизма (переведенная с английского после долгих колебаний автора печататься или нет в одном номере с Дугиным)
В целом, тенденция «олитературивания» и «политизации» русской мысли удивлять не должна. Для японцев отечественная мысль связана прежде всего с важнейшей для них русской литературой (от Шестова до Бахтина) или шире –– с теорией искусства, а также с политикой, по большей части в ее крайних проявлениях. Узнают ли себя герои номера в нарисованных японцами портретах –– судить им. Но сам по себе прецедент любопытный.
Е.Б.
Москва –– Токио
