"ФК" публикует анонимное письмо из редакторской почты. Легко догадаться, что редактор философского журнала получает обширную корреспонденцию самого разного толка. Но редко в этом мутном потоке ловится что-то действительно стоящее. Мы с радостью делимся с вами исключением.
"Уважаемые гг. Издатели «Финикового компота». Некоторое время тому назад пришлось мне по служебной надобности (я работаю руководителем аналитического отдела в одном всем известном министерстве) бывать в Институте имени Сербского. Узнав, что я в 2012 году закончил (с красным дипломом) философский факультет МГУ имени М.В. Ломоносова, мне рассказали, а потом и показали одну примечательную личность, которая уже долгие годы проходит лечение в этом не без оснований известном и славном заведении. Его здесь называли просто Философом, потому что в начале 90-х он тоже обучался на моем факультете, а получил ли он диплом об окончании, ни с его слов, ни как-то иначе узнать мне не удалось. Благодаря какой-то протекции и своим довольно состоятельным, как мне сообщили, родителям он занимает в Институте отдельную палату, и согласно специальному разрешению ему позволено иметь книги, журналы, бумагу, ручки и карандаши. Без всего этого он-де впадает в состояние буйного припадка, чрезвычайно опасного для жизни, которого поэтому пытаются всеми силами избежать. Официальный диагноз, записанный в медицинской карте больного, мне известен, но врачи не придают ему особого значения, честно признаваясь, что это, в сущности, ничего не объясняет.
"Уважаемые гг. Издатели «Финикового компота». Некоторое время тому назад пришлось мне по служебной надобности (я работаю руководителем аналитического отдела в одном всем известном министерстве) бывать в Институте имени Сербского. Узнав, что я в 2012 году закончил (с красным дипломом) философский факультет МГУ имени М.В. Ломоносова, мне рассказали, а потом и показали одну примечательную личность, которая уже долгие годы проходит лечение в этом не без оснований известном и славном заведении. Его здесь называли просто Философом, потому что в начале 90-х он тоже обучался на моем факультете, а получил ли он диплом об окончании, ни с его слов, ни как-то иначе узнать мне не удалось. Благодаря какой-то протекции и своим довольно состоятельным, как мне сообщили, родителям он занимает в Институте отдельную палату, и согласно специальному разрешению ему позволено иметь книги, журналы, бумагу, ручки и карандаши. Без всего этого он-де впадает в состояние буйного припадка, чрезвычайно опасного для жизни, которого поэтому пытаются всеми силами избежать. Официальный диагноз, записанный в медицинской карте больного, мне известен, но врачи не придают ему особого значения, честно признаваясь, что это, в сущности, ничего не объясняет.
