Философ астрофизики Анастасия Лазуткина о философских традициях Москвы и Хельсинки и современной философии физики
Окончила философский факультет Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова, стажировалась на отделении теоретической философии университета Хельсинки. Научный руководитель диплома Алексей Алексеевич Ильин, научный консультант — Илкка Ниинилуото. В настоящее время изучает теоретическую физику в университете Лейпцига, Германия.
Финиковый Компот: Какой Вы видите разницу философского образования в Москве и в Хельсинки?
Как различаются и в чём схожи наши сообщества?
Анастасия Лазуткина: В университете Хельсинки, как и в МГУ, — сильная логическая школа.
Три семестра изучения логики на философском факультете МГУ дают студенту
хороший бэкграунд для применения логического аппарата при анализе других
проблемных областей. В Хельсинки, помимо наличия большого количества
специализированных курсов по логике, сам логический аппарат широко применяется
и на других курсах, напрямую не связанных с логикой. Главным отличием является
то, что на философском факультете МГУ акцент делается на изучение истории
философии, в то время как в Хельсинки главный акцент — на проблемах философии, а не её истории.
В связи с этим по-разному строится учебная программа. Помимо этого, разное
значение придается первоисточникам. В МГУ по курсу истории зарубежной философии
студент обязан прочитать работы, например, Аристотеля, Канта, Хайдеггера и т.д.
В то время как в Хельсинки история философии не является основной частью
учебной программы: акцент делается на проблемах философии. Во время обучения на
философском отделении в Хельсинки я столкнулась с удивившей меня ситуацией,
когда студенты не могут ничего сказать, например, о Гегеле, кроме того, что он
немецкий идеалист, и Фоме Аквинском, кроме того, что он комментатор Аристотеля,
и в то же время их удивляет то, что в МГУ Фоме Аквинскому и Гегелю уделяется
большее внимание, чем Хилари Патнему, Дэвиду Льюису, Солу Крипке, Джону Ролзу и
т.д. Эта ситуация объясняется тем, что обучение на философском отделении в
Хельсинки начинается с текстов современных аналитических философов. И основой
для всех дискуссий являются идеи Рассела, Фреге и Мура, более того, знание их
идей необходимо для поступления. Вот некоторые из тем, по которым нужно
написать эссе на вступительном экзамене: "Булева алгебра", "Парадокс
Рассела и его теория дескрипций", "Философия математики
Витгенштейна", "Этический интуиционизм Мура", "Этический
антиреализм: логический позитивизм, эмотивизм", "Философия языка Г.
Фреге". Также важным отличием университета Хельсинки от МГУ является
нефиксированная программа обучения, при которой студент сам выбирает список
курсов, которые он планирует сдать, но у него есть возможность в любой момент
изменить свой выбор. Кроме того, помимо основной специализации (например,
философии, экономики, химии), студент должен выбрать дополнительную
специализацию, по которой он будет сдавать экзамен. На философском отделении
чаще всего такой специализацией становится биология, математика, физика. В
результате происходит синтез наук и философии.
ФК: Как соотносятся объемы понятия "философия науки" в МГУ и в Хельсинки?
А.Л.: Этот вопрос
является продолжением предыдущего. В связи с тем, что студенты приобретают
дополнительную специализацию, это позволяет им осуществлять философский анализ
в рамках выбранной дополнительной дисциплины. Таким образом, эта дополнительная
специализация в какой-либо из наук, позволяет философу быть в курсе
современного научного дискурса. Поэтому, на мой взгляд, в университете
Хельсинки больший акцент делается на философию конкретных наук в их текущем
состоянии, в то время как в МГУ — на
философию науки в целом (general philosophy of science), историю науки и
историю философии науки.
ФК: Какова роль логического позитивизма в современной философии физики?
А.Л.: Самое лучшее, что
дал логический позитивизм — строгие
логико-методологические методы для анализа науки. Благодаря логическим
позитивистам философ науки в наши дни имеет возможность быть услышанным
учёными. На личном опыте участия в международных конференциях по астрофизике
могу сказать, что гораздо продуктивнее работать с учёными, используя язык
формул. Поэтому, оправданным будет утверждение, что логика становится связующим
звеном между философией и наукой. Но некоторые философы физики готовы
обратиться к метафизическим размышлениям, которые логический позитивизм
определил бы как бессмысленные. В качестве примера стоит привести достаточно
оживленный в наши дни спор между субстантивистами и реляционистами
(substantivalists and relationalists) относительно природы пространства. Однако
есть философы физики (философы науки, в более общем смысле), которые пытаются
продолжать традицию логического позитивизма и логического эмпирицизма в своих
работах. Хорошим примером будет коллаборация Джеймса Лэдимена (James Ladyman) и
Дона Росса (Don Ross), которые являются сторонниками принципа верификации. Они
утверждают, что истинность непроверяемых утверждений неизвестна, хотя они и не
бессмысленны. Это породило множество дискуссий касательно статуса аналитической
метафизики. Хотя мой подход к философии физики также частично вдохновлен
работами Карнапа и других логических позитивистов, я более либеральна в своём
отношении к другим видам философских проектов. Пока философ не пытается
приравнивать эпистемический прогресс, достижимый в метафизике к эпистемическому
прогрессу науки, я не вижу причин, по которым он не мог бы заниматься
философским проектом, игнорирующим принцип верификации.
ФК: Что, на Ваш
взгляд, сейчас является мейнстримом философии физики? Кто — живой классик?
Какие проблемы привлекают наибольшее внимание?
А.Л.: Живых классиков не
бывает! Но всё же можно выделить несколько ключевых фигур: М. Лэнг (M. Lange),
Д. Лэдимен (J. Ladyman), Д. Альберт (D. Albert). Эти учёные работают во
всё ещё мэйнстримных направлениях философии физики: философия квантовой механики,
философия пространства и времени. К сожалению, философия астрофизики не так
популярна, как мне хотелось бы. Однако сами астрофизики всё больше пытаются
быть «философами» в связи с возрастающей потребностью философского анализа.
Такое подражание философам может быть одной из причин того, что сейчас
появилось много «плохих» книг по философии астрофизики.
ФК: В своей работе Вы
используете идеи Е.К. Войшвилло. Что он даёт для современной философии физики?
А.Л.: Войшвилло широко известен своими работами по логике, но кроме того им была
предложена логико-методологическая схема анализа науки. Например, он разработал
классификацию теоретических объектов и теоретических терминов научной теории,
которая применима к современной науке и позволяет провести её методологический
анализ. Классификация основана на способе введения объектов в теорию. Эти
теоретические объекты могут быть разделены на несколько классов, одним из
которых является класс гипотетических объектов. Гипотетические объекты — это объекты, которые вводятся в теорию
при построении объяснения тех или иных явлений. Когда такие объекты
постулируются, они не наблюдаются, но с развитием науки могут быть обнаружены и
тем самым приобретают статус реальных объектов, или, будучи фиктивными,
вычеркиваются из теорий. Истории науке известно множество таких объектов:
флогистон, элементарная частица нейтрино, бозон Хиггса и т.д. Классификация
Войшвилло хорошо применима к современным научным теориям: так в своём
исследовании я провожу анализ стандартной космологической модели ΛCDM
(Lambda-Cold Dark Matter), согласно которой два теоретических объекта: темная
материя и темная энергия (существование которых не было независимо подтверждено
каким-либо экспериментом) составляют 95,1% массы-энергии Вселенной. Эти
объекты, согласно Войшвилло, являются гипотетическими. Но физики не проводят
различия между двумя типами существования — существованием
в универсуме теории и существованием в универсуме реальных физических
объектов — что приводит к
неправильной интерпретации статуса гипотетических объектов, например, темной
материи и темной энергии. Таким образом, логико-методологическая схема Е.К.
Войшвилло объясняет структуру научных теорий и помогает выявить статус объектов
теории. Помимо этого, данная схема обеспечивает хорошую основу для возможных
расширений и адаптаций. Основываясь на классификации Войшвилло, в своей работе
я предлагаю уточненную классификацию гипотетических объектов современной
астрофизике. Введение гипотетических объектов — это не единственный способ объяснения расхождения
эмпирических данных и предсказаний теории. Альтернативным способом является
модификация теоретических постулатов. Такая модификация предполагает смену
старой теории на новую теорию. Данная преемственность теорий в методологии
науки может быть рассмотрена исходя из принципа соответствия Нильса Бора. Её
философскую формулировку предложил советский философ И.В. Кузнецов, которую
впоследствии уточнил Войшвилло. Выполнение схемы принципа соответствия является
одним из необходимых требований, предъявленных к новой теории. Таким образом,
невыполнение новой теорией этой схемы является формальным основанием её
отбросить. В своей работе я применяю эту схему к альтернативным теориям
гравитации: Модифицированная ньютоновская динамика (MOND) и
тензор-вектор-скалярная гравитация (TeVeS). Мне удалось показать, что MOND и
TeVeS удовлетворяют принципу соответствия, следовательно, проходят
методологический тест.
ФК: Вы работали с финским философом науки Илккой Ниинилуото, который
известен своими работами по научному реализму и экспликацией понятия
«truthlikeness» (приближение к истине). В чём связь между его идеями и Вашим
исследованием?
А.Л.: Основная идея
критического научного реализма, представителем которого является Ниинилуото,
заключается в том, что наука приближается к реальности. Научные теории, в
некотором смысле, всегда включают в себя истину и ложь, и в общих чертах
прогресс науки состоит в поисках истинной информации и устранении ложной
информации. Чем ближе теория к реальности, тем более она приближена к истине.
Впервые в современной философии это было предложено Карлом Поппером, но его
подход был признан формально недостаточным. Подход Ниинилуото, известный как
likeness approach, математически хорошо обоснован и является точным способом
сравнения «приближений к истине» различных теорий, связанных с конкретными
познавательными проблемами. Примером подобной проблемы в астрофизике будет
функциональное отношение таких физических величин, как зависимость расстояния
объекта от центра галактики и скорость вращения этого объекта. Мною применен
метод Ниинилуото для оценки предсказаний альтернативных теорий: Стандартной
космологической модели (Lambda-CDM) и Модифицированной ньютоновской динамики
(MOND). Данное применение является первым применением метода Ниинилуото к
современным научным теориям. Предполагая, что наши измерения
соответствующих физических величин являются точными, мы можем рассчитать
«приближение к истине» указанных теорий. Применив схему Ниинилуото, мы обнаруживаем,
что предсказания Модифицированной ньютоновской динамики Мильгрома «ближе к
истине», чем post hoc-данные моделей динамик большинства галактик, предложенные
Стандартной космологической моделью. Полученный результат является важным
аргументом в пользу Модифицированной ньютоновской динамики, который и вынуждает
сторонников Стандартной космологической модели либо предложить улучшенную
модель, либо более серьёзно относиться к MOND.
ФК: Приведите,
пожалуйста, два-три примера того, как философия повлияла на современную
космологию и как современная космология (или физика в целом) повлияла на
философию.
А.Л.: Хорошо известно, что Эйнштейн высоко ценил философию и использовал знание
философских теорий в своих работах, особенно теорий, связанных с методологией
физики. В подтверждение можно привести, тот факт, что он использовал маховский
«историко-критический» анализ ньютоновской догмы абсолютного пространства.
Эйнштейн также состоял в оживленной и плодотворной переписке, как с Махом, так
и с другими философами (с Кассирером, Шликом, Бергсоном, Рейхенбахом), потому
что считал философский подход незаменимым для хорошего учёного. В современной
космологии и астрофизике, на которых сфокусировано мое методологическое
исследование, можно обнаружить свидетельства растущей методологической
осведомленности, расширенного изучения и частого цитирования работ, посвящённых
философии науки. Обычно учёные, занятые этими исследованиями (в этом смысле
подобно Эйнштейну), пытаются найти философские аргументы против какой-нибудь
широко распространенной догмы, которая, по их мнению, плохо обоснована. Эти
люди в настоящее время находятся в меньшинстве, но я вижу в этом хорошую
возможность для таких философов как я предложить какую-то концепцию, которая,
будем надеяться, сможет повлиять на научную деятельность. С другой стороны,
влияние физики на науку также хорошо известно. Например, геометрия
действительного мира является неевклидовой — это открытие было
разочарованием не только для многих учёных, но и для философов. Возможно, это
открытие вдохновило третью волну позитивизма (т.е. логический позитивизм),
которая подвергла эпистемологическому сомнению любые ненаблюдаемые объекты или
свойства теорий. Другие аспекты ОТО и квантовой механики тоже отбросили, или,
по крайней мере, поставили под вопрос, некоторые априорные принципы метафизики
(например, принцип абсолютной одновременности).
ФК: У нас недавно
вышел номер про доказательства бытия Бога. Внутри этой темы один из современных
подходов состоит в привлечении теории Большого взрыва для поддержки
космологического доказательства бытия Бога. Что Вы думаете об этой идее?
А.Л.: Одной из посылок
космологического аргумента Аль-Газале (а позже и У.Л. Крэйга) является то, что
у Вселенной есть начало. Теория большого взрыва, в отличие от стационарной
модели космологии, лучше согласуется с этой посылкой, но неверно было бы
утверждать, что она её поддерживает. Не ясным остается, может ли информация
проходить через сингулярную границу, например, от одной стороны сингулярности
Большого взрыва к другой стороне. Это говорит о том, что мы никогда не узнаем,
с физической точки зрения, действительно ли Вселенная имела начало, или она уже
существовала до Большого взрыва. С другой стороны, тот факт, что ОТО
предсказывает бесконечное значение для физической величины, например,
бесконечно плотную сингулярность Большого взрыва, рассматривался как знак того,
что ОТО является неполной. Так что, даже если у нас есть обоснованные
доказательства, того, что Вселенная расширяется, и таким образом, что она была
меньше, горячее и плотнее в прошлом, будет лучше более скептично относиться к
её свойствам в течение того времени, когда значения этих величин были настолько
велики, что мы не были способны понимать связанные с ними физики.
ФК: Наш весенний номер
будет посвящён проблеме тождества личности, которая связана с принципом
индивидуализации. В каком виде данная проблема возникает в физике и как обычно
решается?
А.Л.: Один из ключевых
вопросов проблемы тождества личности — это сохранение этого тождества
во времени. Тождество можно представить в виде транзитивного отношения, так
что, если A=B и A=C, то B=C. В данный момент мы не знаем, какая из
интерпретаций квантовой механики верна (если вообще какая-то из них верна).
Давайте предположим, что верна многомировая интерпретация американского
физика Хью Эверетта. Тогда можно представить некую личность A, разделённую
на личности B и C, потому что мультивселенная продолжает расширяться.
Интуитивно ясно, что личности B и C не будут идентичны друг другу. Но, если это
так, то каким образом B и C могут быть идентичны личности A? Эверетт увидел эту
проблему. Он заявил, что говорить о тождестве мы можем лишь исходя из
какой-либо конвенции, потому что наш интуитивный вывод, что B и C не
тождественны, основан на рассмотрении жизни человека как непрерывной линии. Но
если квантовая мультивселенная действительно разветвлена, то жизнь человека
должна рассматриваться не только как линия, но также как множество
разветвленных линий. Эверетт считал, что тогда тождество или не тождество параллельных
индивидов будет делом конвенции. Конечно, некоторые, кто возражает выводу
Эверетта, должны считать этот вывод также и аргументом против многомировой
интерпретации. Пока что у меня нет какого-либо предпочтения среди возможных
интерпретаций квантовой механики, но мне кажется интересным проследить их связь
с другими полями философского исследования.
Комментариев нет:
Отправить комментарий