"Как стать великим философом" с почтальоном Печкиным-1

Выслушайте (или прочитайте) рассуждение оппонента. Важно: не пытаетесь понять его или её мотивы. Относительно темы обсуждения можно действовать двумя способами: либо сразу высказывайтесь по ней, игнорируя то, что сказал оппонент (используйте фразы "вы не понимаете сути", "проблема в ином", "это научный/религиозный/обыденный, а не философский вопрос", "да Вы просто необразованны", "на Востоке это решается ударом палки по маковке"), либо игнорируйте тему и нападайте на оппонента. Помните: чем меньше истину мы любим, тем легче в споре. Сегодня мы рассмотрим второй вариант — нападение на оппонента с игнорированием темы. 

Заметки о философах в кинематографе

Когда я готовилась писать эту статью, у меня в голове крутился детский стишок: «У каждой профессии запах особый». Хотя мне предстояло не обнюхивать философов, а посмотреть, как они отражаются в кривом, но все же любимом всеми зеркале мирового кинематографа. Отражения пришлось искать долго и оказались они весьма расплывчатыми.

Ленивые заметки

Моя кошка лежит на диване — её лень ноуменальна, моя же — эмпирическая. Лень бывает двух видов: одна — от усталости, забвения, слабости, уныния, и Лень же — но от кротости, смирения, скромности. Я ленюсь, значит, я не спешу дать ответ на поставленный передо мной вопрос, например, о лени!

Жизнь без свободы воли

Интервью с Дерком Перебумом, американским философом, профессором Корнелльского университета, автором книг «Жизнь без свободы воли» (2001), «Сознание и перспективы физикализма» (2011), «Свободная воля, агентность и смысл жизни» (2014). Перебум разработал оригинальную метафизику свободы воли – жёсткий инкомпатибилизм. В настоящий момент он занимается историей философии Нового времени, метафизикой и философией религии.

Финиковый Компот: Опишите свой путь к жёсткому детерминизму. Почему Вы решили защищать эту позицию?
Дерк Перебум: В целом, моя позиция состоит в том, что общие законы мироздания исключают свободу воли в том смысле, который необходим для моральной ответственности. Обычно в дискуссиях свобода воли понимается как контроль над действиями, достаточно сильный, чтобы мы могли в самом фундаментальном смысле заслуживать осуждения или наказания за аморальные решения и одобрения или награды за те, что могут служит образцом морали. Спиноза считал, что если наши решения каузально детерминированы факторами, которые находятся вне нашего контроля, то мы не будем нести моральную ответственность в указанном смысле. Но мы также не будем ответственны, если наши решения индетерминистически обусловлены некими особенными событиями. Индетерминистические каузальные истории наших решений столь же опасны для свободы воли, как и детерминистические. Возможно, однако, что мы является независимыми деятелями, что мы субстанции, которые имеют способность быть причиной решений без того, чтобы нечто было бы причиной этой причины. В таком случае мы бы обладали свободной волей. И хотя нельзя полностью исключить такую возможность, она не поддерживается нашими лучшими физическими теориями. Словом, я не утверждаю, что свободная воля невозможна. И тем не менее, учитывая, что единственная когеренная теория, утверждающая наличие свободной воли, не вызывает доверие в свете лучших физических концепций, мы должны серьезно отнестись к перспективе, что мы не являемся свободными в том смысле, который нужен для моральной ответственности, основанной на концепции заслуг.

Мусор философского дискурса

Со времен Джона Локка принято считать, что между философами и мусорщиками есть много общего. Посвятившие себя абстрактному размышлению о вещах, касающихся каждого настолько близко, что их нельзя разглядеть ни один микроскоп, классифицируют способы человеческого заблуждения, просеивают тонны мусора в грязной реке людского сомнения ради крупиц истины, распыляемых затем по сводам философских систем в качестве основных интуиций и основополагающих тезисов. Философы убирали отходы общежития веками, свозили их в особое царство и там с удовольствием изучали. Но вот пришло время, и некоторые из них заметили, что метод, предмет и объект философии настолько сроднились между собой, что само царство мысли стало неотличимо от помойки. И тогда горячие головы провозгласили концы философии разного толка, толки о которых не умолкают до сих пор.

Маркус Габриэль: О том, что есть и чего нет

Маркус Габриэль — немецкий философ, исследователь античного скептицизма, трансцендентальной онтологии и философии мифологий, соавтор Славоя Жижека.

Финиковый компот: Что вы думаете о месте кабинетной философии в современной науке? Каковы отношения между такой традиционной философией и популярной в наши дни нейро- и экспериментальной философиями? Какова роль математической логики в философии?
Маркус Габриэль: Метафора кабинета не очень удачна, так как она маскирует очевидную значимость философских дискуссий. Нет такой философии, которую мог бы практиковать изолированный от общества гений, сидя в кресле, вытягивая структуру логической мысли и высвечивая ее своим мышлением. Различие между «кабинетной» и «экспериментальной» философиями, скорее, служит инструментом полемики. Во многих случаях подчеркивать значимость эксперимента или сногсшибательные результаты изучения мозга — значит исповедовать определенную форму идеологии. Она нужна для того, чтобы дать голос типичной ненависти философов к самим себе — дать им почувствовать, что им удалось немного разбавить безвкусный суп чистых философских понятий. В общем, мне не очень нравится, когда к философской работе привлекают разного рода специалистов. Это касается и математической логики. Я приветствую ее использование, пока это полезно. Однако трудности появляются во время перевода совершенно ясного философского утверждения на гораздо более запутанный диалект символической логики. Введение результатов исследований в области математической логики в философию может быть одновременно и полезным и ошибочным. Просто подумайте обо всех трудностях, которые окружают парадоксы теории множеств или теоремы Геделя.

Markus Gabriel: On what there is and there is not

Markus Gabriel is a German philosopher and professor at the University of Bonn.

Date palm compote: What do you think about position of armchair philosophy in contemporary science? What are the relations between traditional philosophy of this kind and popular experimental and neurophilosophy? What is the role of mathematical logic in philosophy, is it useful in philosophical investigations?

Markus Gabriel: The armchair metaphor is not very helpful. On the contrary: it masks the obvious dimension of philosophical conversations. No philosophy has ever been practiced from the airchair if this means that some absolutely socially isolated genius individual sits down and figures out the structure of logical thought by directing noetic rays at it. The contrast between “airmchair” and “experimental” is, this, mostly just polemical. In many cases, insisting on the greatness of experiments or the mind-changing nature of staring at the brain and bowing down to alleged specialists is a form of ideology: it serves just to give voice to the typical self-hatred of philosophers who feel that they add some salt to their otherwise tasteless soup of pure concepts. In general, I have no sympathy for outsourcing philosophy to alleged specialists of any kind. This includes mathematical logic. I love logic to the extent to which it is helpful in philosophy. However, often confusions are created by translating a perfectly intelligible philosophical statement into a much more obscure local dialect of symbolical logic. It can be both useful and misleading to introduce actual mathematical results into philosophy (just think of all the confusions surrounding the set-theoretical paradoxes or Gödel).